Спектакль как приглашение к размышлению

В «Теремке» состоялась премьера спектакля «Два путешествия Лемюэля Гулливера».

23 сентября в театре кукол «Теремок» состоялись открытие юбилейного, 80-го сезона и долгожданная премьера спектакля по пьесе Ежи Брошкевича «Два путешествия Лемюэля Гулливера». Премьера анонсировалась еще в планах на прошлый сезон, но режиссеру Геннадию Шугурову потребовалось больше времени на работу с этим материалом. И, стоит отметить, результат превзошел ожидания. В этой постановке талант режиссера раскрылся новыми гранями, хотя любовь Шугурова к поиску философских смыслов известна каждому саратовскому театралу.

Спектакль, как и обещали, поставили для взрослых – слишком непросты поднимаемые в нем темы. Глубина человеческой порочности, виртуозность манипуляций, поиск смысла жизни и смысла существующих общественных рангов – всё это далеко не только от детей и подростков, но и многих взрослых, привыкших мыслить категориями одноразовой культуры потребления. Парадокс в том, что в жизни таких «взрослых потребителей» демонстрируемые в спектакле качества растут и умножаются, но видеть их люди не желают, оправдывая себя тем, что сегодня иначе нельзя. «Не мы такие – мир такой», «Времена другие»… Ежи Брошкевич наглядно демонстрирует, что мир таким был всегда.

Текст Брошкевича Геннадий Шугуров сохраняет практически полностью, за исключением некоторых не несущих особенной нагрузки эпизодов. Разница лишь в том, что пьеса написана для постановки моноспектакля (Гулливера и Лектора, по авторской задумке, должен играть один человек, а роль Гульго не выписана вовсе), а в представленной работе текст распределен между восемью артистами. Благодаря этому приему содержание получилось еще более рельефным, хотя зрителю может быть и не вполне понятно, что все находящиеся на сцене – грани или, если угодно, качества одной личности. Спектакль поставлен по принципам не совсем привычного нам философского театра, театра мысли, но очень радует, что в данном случае это более чем оправданно и находится «на своем месте». Поэтому у зрителя не должно возникнуть вопроса «что всё это значит».

Падшая человеческая сущность в этом спектакле предстает во всей убийственной «красе», остаться после показа спокойным невозможно. Перед зрителем раскрываются сразу несколько плоскостей – внутренняя борьба, борьба с внешними обстоятельствами и даже борьба с Богом. Ежи Брошкевич тонко подводит к главному: смысл этих сражений в том, чтобы «мне было хорошо». Причем в этой фразе два ключевых слова – «мне» и «хорошо». Понимая свободу как благо, Гулливер не желает этого же блага для Гульго, но оправдывает себя тем, что заточил его «во имя человечества». Зато, оказавшись в клетке сам, он готов доказывать свою «полезность» Богу и, не получив желаемого, отречься от Него; готов пытаться «договориться» с великаном, сотворив из него нового идола; готов даже предать жену и детей. В расход без стеснения идет всё, по принципу «цель оправдывает средства».

А ведь нам, как и Гулливеру, свойственно делать удобные для себя выводы, высказываться и при этом думать, что мы с кем-то «договорились». Именно так мы вешаем на людей ярлыки, заставляя их «носить костюм не по себе». Точно так же мы творим себе «удобных богов», не пытаясь вникнуть в Священные Писания и понять хоть какие-то объективные истины. По сути, человек готов на всё ради того, чтобы ему было хорошо! Эту мысль Ежи Брошкевич доказывает двумя самоубийствами. И Гульго, и Гулливер, не получив желаемого, решают, что лучше и не жить вовсе.

Клетка в этом спектакле становится важнейшим символом. Многие утверждают, что каждый сам себе ее строит. Брошкевич показывает, что человек, по сути, не может находиться вне клетки.

Либо он раб собственных желаний, раздирающих его изнутри, либо он подчинен кому-то другому. И над каждым из нас есть сила более могущественная, чем мы. Иначе как объяснить действующий и в пьесе, и в жизни закон бумеранга? Посадив в клетку Гульго, Гулливер спустя некоторое время оказывается ровно в том же положении. Поэтому человечеству и дан закон «Не делай другому того, чего не желаешь себе», который в наши дни даже выделен в особый тип клетки. К слову, по Брошкевичу, это тоже один из гулливеровских вопросов: почему, нарушая нравственный, Божий закон, человек не думает о том, что «эта клетка» его не только «ограничивает, но и хранит»?

Темы пьесы великолепно проводятся и в сценографии воронежского художника Александра Ечеина. Вселенский масштаб проблемы подчеркнут обилием старых выцветших костюмов прошлых эпох, развешенных на трехярусной вешалке, которая сама смотрится как огромная клетка. Чудесные в спектакле тростевые куклы, «играющие» лилипутов. Именно играющие! Каждый раз, когда Гулливер снимает покрывало, зрителя ждет настоящее чудо – маленький человечек, то ли от страха, то ли от отвращения прячущийся с головой под одеяло, или сосредоточенно пишущий, или умилительно плещущий лапками в ванне… и даже смущенный тем, что его застали за весьма обыденным посещением по нужде.

Разные грани характера, разыгрываемые артистами, тоже подчеркнуты в образах. Например, истеричность и страх, доверенные Светлане Усовой, окрашены в синие и черные оттенки; дух свободы (Алексей Усов) одет типично для творческого человека, давно ставшего синонимом бунтарства; некая рациональность или даже правильность представлена в стиле офисного работника. Великолепно в спектакле подобрана музыка, дописывающая картину – то комизма, граничащего с безумием, то подлинной печали о непроглядной тьме, сокрытой в человеческой душе…

Взяться за такую драматургию с коллективом театра кукол, сосредоточенным на детском репертуаре, – это настоящий вызов. И самим себе, и зрителям. Но необходимость серьезного разговора назрела давно, поэтому и постановка читается не только как философская, но и как весьма актуальная для нашего времени. Думается, у этого спектакля есть всё и для долгой жизни на саратовской сцене, и для триумфального шествия по фестивалям!

Наталья ГРИГОРЬЕВА,
«РИАСАР» от 27.09.2016 г.